Не нарушая традиции, подводим итоги 2019 года. В этот раз мы побеседовали с Председателем жюри Четвертого Фестиваля документального кино стран СНГ, известным российским политологом и журналистом, деканом Высшей школы телевидения МГУ Виталием Третьяковым.
— В 2019-м Вы были председателем жюри фестиваля документального кино стран СНГ «Евразия.DOC». Как Вы оцениваете его результаты?
— С одной стороны, я впервые был председателем жюри в этом году, с другой — знаком с фестивалем по двум предыдущим. Поэтому имею возможность сравнивать, что было и что стало. Могу сказать, — тенденция «повышательная». То есть фестиваль набирает силу и его уровень качественно меняется в лучшую сторону.
Во всяком случае, при награждении фильмов мы ни разу не усомнились в качестве конкурсных работ и не присудили ни одного приза или диплома только потому, что они физически были готовы и их надо было кому-то вручить. Так что, в этом смысле, я доволен и оцениваю «Евразия.DOC» как очень удачный проект, для меня это неоспоримый факт.
Но фестиваль ещё очень молодой и не самый известный в сравнении с некоторыми другими, проводимыми на постсоветском пространстве, а их немало. И здесь довольно сильное конкурентное поле. Отсюда и очевидная задача — выбиться стремительным рывком или плавно, но решительно, в число лидеров. Добиться того, чтобы в профессиональной среде призы фестиваля стали своеобразным знаком качества в документалистике. Думаю, что на это должна быть нацелена работа и дирекции оргкомитета следующего фестиваля, и его жюри.
— Можно ли по конкурсным фильмам определить главную тему уходящего года?
— В 2019-м году, помимо «Евразия.DOC», я был председателем жюри ещё двух фестивалей документальных фильмов в Ялте и Севастополе… Конечно, военная тематика — тема Второй мировой и Великой Отечественной войны, она присутствует в работах, представленных на всех этих фестивалях, что связано не только с приближающимся юбилеем Победы в наступающем году. Таких фильмов вообще много снимается. Мне кажется, что их нужно выделять в какую-то отдельную номинацию. Потому что военные картины тоже бывают разного уровня, но иногда члены жюри просто не могут проигнорировать данную тему и вынужденно награждают не самые лучшие в художественном плане работы. В подобных случаях, наверное, правильнее было бы учреждать отдельную номинацию, чтобы не снижать общего уровня конкурса.
Что касается других тем прошедшего фестиваля «Евразия.DOC»… Это фестиваль главным образом авторов и фильмов с постсоветского пространства, рассказывающих о проблемах этого пространства. Но это очень широкая тематика. В принципе, можно рассказывать о чем угодно. Я не заметил какой-то единой или доминирующей линии в этих рассказах.
В общем-то, это фильмы о людях, либо о событиях, связанных не только с какими-то острыми проблемами, но и с незамечаемой нами повседневностью, в которой всегда происходит что-то интересное.
— Программа кинофестиваля включала в себя не только демонстрацию фильмов, но и проведение круглых столов различной тематики. Обсуждение каких тем было наиболее резонансным?
— Отчасти это видно из публикаций в прессе. Наверное, в силу молодости фестиваля, их было не так много как хотелось бы, но, тем не менее, можно составить определенное мнение…
Помимо рутинных сообщений о том, что происходило на фестивале, и приоритета тематики Великой Отечественной войны, о чём мы уже упомянули, главными обсуждаемыми были темы российско-белорусской интеграции и информационных войн. Место проведения фестиваля — основные его мероприятия прошли в Минске, наложило свой отпечаток. Обе темы рассматривались преимущественно в связке. В глобальной информационной войне, которая несомненно идёт между Западом и нашей страной, Беларусь, несмотря на свой суверенный статус, рассматривается как некая территория, которую необходимо оторвать от России. Некоторые участники круглых столов в данном контексте говорили и об особой роли Беларуси, потенциала которой, вероятно, недостаточно для того, чтобы выдерживать нейтралитет в этой войне.
— Прошедший год был для России триумфальным во внешней политике, — это очевидное закрепление успехов в Сирии, стремительное развитие отношений с Китаем, недавно прошедший в Сочи Африканский конгресс… Сопоставимы ли с этими успехами результаты нашей внутренней политики, в том числе в экономической сфере?
— Я не считаю, что во внутренней политике России в экономической сфере есть какие-либо существенные успехи. По отдельным направлениям, да. Тот же крымский мост, по которому только что запущено железнодорожное движение, реализованный проект «Сила Сибири», достижения в атомной энергетике, кое что ещё.
Но существует два главных интегральных показателя оценки экономической политики.
Первый — это рост внутреннего валового продукта (ВВП). Он у нас минимальный и явно не соответствует масштабу задачи, которую неоднократно ставил Президент России Владимир Путин — добиться превышения темпов роста этого показателя над среднемировым. Это больше трёх процентов, иначе невозможно догнать самые развитые экономики мира.
Второй связан с самоощущением людей от проводимой экономической политики, в общем-то — с уровнем материального благополучия. Это и размер зарплат, пенсий, стипендий. Может быть стипендий особенно, так как самая активная часть нашего общества — студенческая молодёжь, живет на весьма скромные, если не сказать постыдно скромные, выплаты.
Правительство отчитывается о низком уровне инфляции, но людей больше волнуют их реальные доходы, от которых зависит, что ты можешь купить на свою зарплату. Но без того, чтобы на залезть в долги перед банками, оказывается, нельзя приобрести собственное жилье и даже поменять свой старый автомобиль. Это при том, что совокупное богатство населения растет, но, очевидно, неравномерно. Невольно растёт убеждение, что во внутренней экономической политике что-то неправильно. Так что говорить о наших внутренних успехах в целом не приходится.
У меня тоже на этот счет есть ряд вопросов и критических замечаний, касающихся социальной несправедливости, до сих пор кардинально не решенной демографической проблемы — население страны неуклонно снижается. Здесь немалая «заслуга» реформы здравоохранения, которую так хвалили на официальном уровне, а сейчас она вдруг оказалась провальной. Пока отчитывались об успехах гигантских медицинских центров, произошла деградация на уровне первичной медицинской помощи. Теперь опять, не прислушиваясь к критике, планируют выделение колоссальных средств, чтобы исправить ситуацию.
Безусловны внешнеполитические успехи России, хотя там тоже есть проблемы, но значительно менее существенные, чем внутриполитические.
Сейчас уже никто не сомневается, что Россия восстановила статус сверхдержавы, которым обладают ещё две страны — США и Китай. Закрепление этого статуса особенно заметно, в частности, по вниманию к любому слову и действию Путина. Кто-то преувеличивает их значение, кто-то пытается преуменьшить, но все сходятся во мнении, что Россия уже не та, что была в 90-х годах. Авторитет нашего президента в мире сейчас чрезвычайно высок, жаль только, что он не всегда конвертируется в практическую плоскость. Наша страна остается под санкциями. Только вот непонятно, почему, если санкции неизбежны, нам самим не вводить их против наших недоброжелателей, а не ждать пока это сделают они, чтобы потом как-то на это реагировать.
Очевидны успехи России в Сирии — почти окончательный разгром ИГИЛ и передача под контроль законному сирийскому правительству большей части территории страны. Кроме военных успехов в Сирии, там одержана и дипломатическая победа. Несмотря на всепоглощающий контроль за странами Евросоюза со стороны США, некоторые из них, переполненные мигрантами с Ближнего Востока, всё более склонны к налаживанию сотрудничества с Россией.
Прошедший в октябре саммит Россия-Африка и его предварительные результаты — это тоже безусловный успех нашей страны. Ничего подобного не было даже во времена Советского Союза, который имел обширнейшие связи со странами Африканского континента. Само по себе проведение подобной встречи является крупнейшим дипломатическим событием года.
Результаты последних переговоров в нормандском формате можно тоже оценить положительно. Не скажу, что всё во внешней политике России на этом направлении мне нравится, но нельзя не заметить, как президент Франции и канцлер Германии в этот раз, может быть впервые, встали на нашу сторону. Фактически они категорически потребовали от Украины соблюдать Минские соглашения. Уверенность Киева в том, что Вашингтон, Берлин, Париж и Брюссель заставят Москву переписать под свою диктовку эти соглашения, оказалась необоснованной.
— В 1961 году американский президент Джон Кеннеди описал успехи нашей страны в космосе красноречивой фразой: «Советское образование — лучшее в мире… СССР выиграл космическую гонку за школьной партой». Вы преподаёте в российской высшей школе. Насколько подготовленными пришли в неё наши школьники спустя 58 лет?
— Кеннеди тогда сказал правду… Сразу замечу, я категорически против отказа от советской системы образования.
Западная модель высшего и среднего образования, под названием «Болонская система», которая сейчас внедряется в России, уже успела доказать свою неэффективность и спекулятивность. Спекулятивность этой системы в том, что нацелена она не на повышение качества образования, а на высасывание лучших студенческих кадров с окраин Евросоюза и из приграничных стран, в том числе из России.
Свидетельство неэффективности западной образовательной модели подтверждается и тем, что у нас опять пытаются вернуться к сочинению в качестве выпускного экзамена, от которого отказались. Некий кусок сочинения уже легализуется как один из госэкзаменов.
Помимо низкой эффективности образовательного процесса, один из самых главных минусов Болонской системы — ужасающая бюрократия и сопутствующее ей гигантское количество бумаг, которые приходится бесконечно подписывать, переписывать, обновлять. ФГОСы (Федеральные государственные образовательные стандарты — ред.), которые меняются чуть ли не раз в год — было «2», потом «3», потом «3+», затем «3++», через год будет три плюса… Это всё — ежегодное сотворение многих бумаг, бессмысленных по сути своей, в чем легко убедиться и непосвященному человеку, стоит только попробовать их прочитать. А ведь бумагу надо не только прочитать, но и понять. Но я утверждаю, что даже грамотный, хорошо образованный человек, прекрасно разбирающийся в Шопенгауэре, Толстом, Достоевском и теории относительности, но не работающий в вузовской системе, не сможет понять «птичьего» языка этих бумажек, которые прилетают к нам с Запада. Удивительно бессодержательные, бессмысленные и даже вредные документы!
Но всё продолжается, причем без остановок. Хотя нельзя работать нормально, когда каждый год всё меняется. Постоянно длящаяся реформа — это плохая реформа. Раз начавшись, она должна закончиться для того чтобы дальше люди, допустим в ближайшие 10-15 лет, работали спокойно с учетом произошедших изменений.
Реформа образования длится уже более двух десятилетий и никак не закончится. Её нужно остановить, наложить на неё мораторий, как минимум, на пять лет, для осмысления всего того, что произошло и выработать новую модель. Я убеждён, что в её основе должно лежать советское фундаментальное
классическое образование.
Что касается подготовленности абитуриентов… Я не могу точно сказать, с чем это связано, но в последние три-четыре года уровень подготовки школьников, которые поступают на наш факультет, постепенно повышается. Может быть, новое поколение приспособилось к ЕГЭ и так далее… Во всяком случае специальных исследований на эту тему мы пока не проводили, надо разбираться.
Однако, следует отметить, что положительные качественные сдвиги наблюдаются прежде всего в том, что связано с компьютерными технологиями и изучением иностранных языков. Вместе с тем, по истории, географии, классической литературе знания гораздо хуже. И это результат изучения «урезанных» под Болонскую систему школьных программ.
— Последний вопрос. Что бы Вы пожелали нашим соотечественникам в новом 2020 году?
— В целом России я желаю окончательно обрести международную субъектность как в политической сфере, так и в экономической. Особенно — избавиться от этого санкционного гнета. Не в том смысле, что санкции отменят, может быть будут вводить и новые, а в том, чтобы нам было всё равно. Чтобы наша экономика была максимально независима от экономического давления других стран, прежде всего США.
Ну, а отдельно взятым гражданам желаю повышения материального благосостояния. Потому что, к сожалению, миллионы наших соотечественников вынуждены каждодневно думать о своих текущих материальных потребностях, здесь уж не до размышлений о высоких материях и национальных интересах.
Главное, чтобы из-за материальных трудностей и связанных с этим проблем, человек не жалел, что живет в России. С похожими трудностями сталкиваются не только у нас. Но великая держава, которой по праву является наша страна, должна с этим справиться.
Запись и фото: Валерий Леонов
