Гран-при VII Фестиваля документального кино стран СНГ «Евразия. DOC» получил фильм «Remember Odessa — не забудем, не простим». Картина посвящена античеловеческому эпизоду современной истории — погрому Дома профсоюзов в Одессе 2 мая 2014 года. Люди тогда погибали в страшных муках. Реальное количество жертв, как и другие подробности этой трагедии умалчиваются до сих пор. Автор фильма — немецкий режиссёр Вильгельм Домке-Шульц с помощью документалистики открыто, беспристрастно и эмоционально говорит всему миру — о случившемся на Куликовом поле в Одессе забыть нельзя. Более того, эти события наших дней — есть не что иное, как повторение истории.
Подробнее о фильме, его создании и отношении к творчеству режиссёра в Германии Вильгельм Домке-Шульц рассказал нам в интервью.
— Как Вы узнали о «Евразии. DOC» и почему решили участвовать в фестивале?
— Когда в мае этого года я был в Крыму на фестивале «Золотой витязь», многие коллеги с восторгом рассказывали мне о «Евразии.DOC». Стало ясно, что «Евразия. DOC» является очень важным и значимым фестивалем. Однако, мое решение принять в нем участие связано не только с масштабом и значением, а, прежде всего, с его антифашистской направленностью. Она соответствует сути моей кинематографической работы. Я всегда рад оказаться среди единомышленников.
— Это удалось? На фестивале встретили людей, близких Вам по взглядам и духу?
— Я встретил двоих одесситов, и нахожусь под очень сильным впечатлением от этого. Одного из них я знаю почти восемь лет. Этот человек, эмигрировавший в Минск, оказал мне огромную помощь в моих первых расследованиях трагедии в Одессе, за что я ему очень благодарен. Второй знакомый подаёт большие надежды как кинематографист, он был участником фестиваля. Эти встречи дали мне понять, что память об Одессе жива и будет все шире распространяться все новыми и новыми людьми, до тех пор, пока преступники не понесут заслуженное наказание.
Вильгельм Домке-Шульц
— Вы изучали кино в университете. Что повлияло на выбор именно такого направления, как документалистика?
Я — дипломированный драматург художественных и научно-популярных фильмов. С детства мечтал снимать художественные фильмы. Но после окончания университета кинематографии моя родина — ГДР перестала существовать, а наша восточногерманская территория была присоединена к ФРГ. Это повлекло за собой глубокие изменения и в области киноискусства. В новой объединенной Германии после 1990 года не нашлось места для антифашистских фильмов. Для них нет мотивации — такое кино не покажут по телевизору или в кинотеатре. Поэтому нет никаких шансов получить финансирование, реализовать съемку, чтобы потом представить на суд общественности.
Но совсем иначе обстоят дела с документальными фильмами. Такие картины, как моя, снимаются с очень небольшим бюджетом. Кроме того, довольно быстро мне стало ясно, что документальные фильмы несут в себе такой же, если не гораздо больший эмоциональный потенциал, чем художественная картина, потому что ничто больше не может быть более волнующим, взрывным и потрясающим, чем сама реальность. Документальный фильм может развивать гигантскую силу воздействия, о чем я могу судить, например, по реакции на мои фильмы в интернете или на небольших закрытых показах в Германии.
— Что касается темы Вашего фильма — почему решили рассказать о страшных событиях, произошедших в Одессе 2 мая 2014 года?
— Это длинная история. С одной стороны, я тесно связан с Одессой уже 35 лет. Там я с помощью моих русских друзей выяснял обстоятельства судьбы одного коммуниста, который во времена Сталина был арестован и пропал. Об этом меня попросила его дочь. Из этого потом получился фильм, который показали по немецкому телевидению. Затем последовали другие телефильмы, которые я снимал в Одессе для немецкого телевидения. Благодаря этой работе и частым поездкам в Одессу возникла глубокая связь с этим мультикультурным городом. И тем сильнее было мое потрясение от того, что там могло случиться такое преступление. А потом я испытал шок от того, что на Западе, в Германии произошло тотальное замалчивание этой трагедии, и это продолжается поныне. Я начал самостоятельно проводить расследование того, что там произошло на самом деле, познакомился со многими очевидцами, которые в этот день были в Одессе в Доме профсоюзов. Эти розыскные действия продолжались два года. А потом мне стало ясно, почему эта тема так увлекает — из-за ее параллельности к восточногерманской судьбе. Свидетели и участники этой резни все время повторяли, что они ощущают себя под украинскими властями как при фашистской оккупации. Похожие чувства испытывают здесь и многие восточные немцы. Присоединение территории ГДР к ФРГ не было «воссоединением». ФРГ вступила во владение ГДР как колониальная держава. Наша промышленность была уничтожена, как и наша культура, наша история и наши идеалы. Мы до сих пор живем сейчас практически в оккупации Западной Германией. В этом смысле я очень хорошо понимаю, что чувствуют одесситы. Их судьба — это и моя судьба. И вспоминая об этом преступлении, я тем самым не только разоблачаю украинский фашизм, но и профашистский характер западной системы ФРГ.
— Судя по вашей фильмографии, «Remember Odessa — не забудем, не простим» — не единственный фильм, касающийся темы возрождения попыток реабилитации нацизма в ХХI веке. Она отзывается у Вас неслучайно?
— Конечно, это не случайно, Я с детства воспитан в антифашистском духе, и вырос в какой-то мере на идеалах социализма и коммунизма. Таким образом, я являюсь антифашистом, демократом и антиимпериалистом. Когда в 1990 г. ФРГ завладела ГДР, я вообще-то был настроен еще оптимистически, полагая, что все к лучшему, поскольку я считал, что в Германии будут сохраняться две несокрушимых максимы — никогда больше не будет фашизма и войны. Но развитие пошло в другую сторону. Антифашизм, особенно коммунистический, был полностью вычеркнут из общественного сознания западногерманской колониальной властью. И это, в сущности, не удивительно, потому что ФРГ была создана старыми фашистскими кадрами на всех уровнях управления. После 1945 г. фашистская элита в ФРГ не была лишена власти, а крупный капитал, приведший его к управлению, также остался в его частной собственности. Так, например, Коммунистическая партия с 50-х годов и до сегодняшнего дня запрещена, как это было III-м рейхе.
Это является отличительной чертой западногерманского общества и сегодня. Оно, в сущности, никогда и не освобождалось от своего фашистского прошлого. Поэтому оно вело преступные войны, нарушающие нормы международного права, как например против Югославии, а сейчас оказывает помощь украинским фашистам, своим бывшим союзникам во II Мировой войне.
Все это привело к тому, что я, как антифашистский деятель киноискусства, не мог промолчать по поводу такого профашистского развития ситуации в Германии, иначе бы я не смог смотреть себе самому в глаза.
— Как к Вашей антифашистской позиции относятся в Германии? Вы не испытываете какое-либо давление со стороны властей?
— В Германии все труднее быть антифашистом и демократом. Западногерманская олигархия, политики, медиа все более открыто и жестко затягивают идеологическую петлю для удушения любого демократического и антифашистского движения. СМИ в особенности, но также и практически все правящие и почти все оппозиционные партии действуют совместно. Каждого, кто освещает антифашистские темы, публично клеймят позором.
Само государство все больше прибегает к репрессиям. Для тех, кто слишком широко открывает свой рот, критикуя государство, закрывается интернет и финансирование, банковые счета, их разоряют. Если человек где-нибудь работает, его увольняют, трудовые договоры и заказы аннулируются. Это продолжается до тех пор, пока ему не остается ничего другого, как покинуть страну. Если этого не сделать, очень быстро подключают министерство юстиции. Как раз несколько недель назад было ужесточено законодательство. Например, если кто-то выражает сомнение по поводу ложных измышлений украинского режима или — что особенно предосудительно — публично оправдывает использование русской армии на Украине, может за это поплатиться тремя годами тюремного заключения.
Таким образом, давление оказывается колоссальное. Государство, политика, СМИ и олигархи хотят подавить любое сопротивление режиму, любыми средствами, в том числе с помощью законодательства, полиции, а недавно даже путем применения военной силы. В данный момент сформированы три полка бундесвера для подавления возможных волнений в Германии. Лично против меня недавно была развернута клеветническая кампания в шпрингеровской газете Welt. Думаю, что будет еще хуже. Не удивлюсь, если дойдет до обысков у меня дома или даже до ареста.
— В картине Вам удалось отобразить разные точки зрения. Как Вы добились такого доверия с двух сторон? Не только от родственников жертв одесской трагедии, но и от радикалов.
— Несмотря на все совершенные преступления, фашисты и насильники — это тоже люди, и встречаясь с ними и делая про них фильмы, я обращаюсь с ними как с людьми. Это означает, что я встречаюсь с ними без ненависти или презрения, без кучи упреков, а скорее с любопытством на уровне глаз, и они это замечают, и это вызывает доверие. Так я, собственно говоря, работаю над всеми своими фильмами, встречаюсь со своими персонажами, не важно, кем они являются, всегда на уровне глаз. Так уж я устроен. Я не могу иначе.
Я не хуже и не лучше, чем мои персонажи, все мы люди. Такая позиция открывает все двери. Если все мы, и люди, и политики или государства, будем действовать таким образом, войны быстро уйдут в прошлое. Это называется принципиальная гуманистическая установка. Но здесь на Западе это (почти) совершенно неизвестная духовная позиция.
— Какие эмоции вы испытывали, видя то, что произошло и происходит в Одессе?
— Я уже давно, со времен моей учебы, занимаюсь идеологией фашизма. К сожалению, я так же долго верил, что он побежден. Поэтому наибольший шок я испытал, когда узнал, что это не так. Одесса показала, что фашизм жив, и что у него те же покровители и пособники, как и в 1941-1945 г. Это ужасает и потрясает. В 2014 г. это меня буквально выбило из колеи в смысле эмоций, осознание, что в центре Европы людей убивают с предельной жестокостью, зверски, и только за то, что они имеют другое мировоззрение, а Германия при этом аплодирует. Как раньше. Это было ужасно. К тому же еще осознание своего бессилия: теперь, после 1990 года, вдруг оказаться в немецком государстве, которое не извлекло совершенно никаких уроков из своего прошлого… Мне потребовалось некоторое время, чтобы справиться с этим, собраться с силами и предпринять что-нибудь против этого, как я это сейчас делаю при помощи моих фильмов. С некоторыми жителями Одессы я, как и прежде, контактирую, однако это сложно, нужно быть осторожным, чтобы не навредить им. Надеюсь, что они скоро обретут свободу.
— Как ваша картина оказалась воспринята на родине, в Германии? Ее показывают зрителям?
— Почти невозможно показать этот фильм широкой общественной аудитории в Германии. Но, к счастью, есть интернет. И там можно найти мои фильмы.
В 2014 году я работал на общественно-правовом телеканале и предложил тогда некоторым редакторам сделать фильм об Одессе. Такие разговоры длились обычно не более 30 секунд. Эти люди с возмущением тотчас же выставляли меня за дверь. И сегодня они хотят всеми силами помешать тому, чтобы общественность в Германии, на Западе узнала об Одессе. Иначе весь этот официальный дом лжи о «невиновной демократической Украине» рухнет. Поэтому мой фильм посмотрело очень небольшое количество людей на частных показах или в интернете. Реакции на него были ошеломительные, а люди были признательны за правду и одновременно в глубоком потрясении от ужаса этого преступления.
Из-за недавнего клеветнического объявления меня в прессе кремлевским киношником, многие люди узнали о моих фильмах. Профашистские доносчики достигли скорее противоположного результата, поскольку количество зрителей, посмотревших фильм после этой кампании в прессе, значительно возросло. Большое спасибо за бесплатную рекламу.
— В завершении нашего интервью поделитесь пожалуйста творческими планами — над какими темами вы работаете сейчас, кто станет вашими новыми героями?
— У меня есть несколько проектов документальных фильмов, действие которых происходит главным образом на Донбассе. Поскольку этот регион и живущие в нем люди являются для меня ярким примером более лучшего мира, созданного своими собственными руками. Впрочем, будут проблемы с организацией и прежде всего с финансированием.
Мой самый большой проект на данный момент — это мой новый фильм об Одессе. Я уже давно мечтаю об этом, и это будет проект нового художественного фильма. В центре повествования молодой одессит, собственно хороший человек, защитник Куликова поля, однако не уверенный в своем будущем и переживающий о своей безопасности и о возможности выжить вместе со своей невестой. Поэтому он заключает договор с «дьяволом» — с одним из своих друзей юности, находящемуся в рядах правого сектора. Все заканчивается очень трагично и открывает зрителю глаза на истинный характер украинского фашистского общества и его западных пособников, а также одновременно напоминает о том, что все, что человек делает и за что выступает, нужно проверять своей совестью и всегда сохранять в себе искру гуманизма и чувство ответственности перед обществом.
Впрочем, абсолютно нереально получить финансирование для такого фильма здесь в Германии. Весь проект зависит от платежеспособных спонсоров, которых я могу найти только в России. Я очень надеюсь обрести здесь поддержку для моего проекта.
