Одна из «фишек» фестиваля «Евразия.doc — 2020» — молодежный конкурс короткометражек, который так и называется «Евразия.doc.4 минуты».
Все волнующие вопросы мы задаем человеку, который смотрит присланные вами работы и выбирать из них самые лучшие — журналисту и документалисту Константину Сёмину.
— Почему короткометражки выделены в отдельную фестивальную категорию?
— Сейчас все формы стремятся к максимальной компактности, это касается не только документального кино, но и художественного — короткого метра как такового. И не только его: если мы возьмем посты в социальных сетях, то увидим, что компактность и лаконичность становятся своеобразным трендом. Еще одна причина — доступность: нередко для производства короткой истории достаточно довольно ограниченного количества ресурсов, как материальных, так и творческих. И соответственно, в документалистике круг потенциальных участников данного процесса расширяется за счет тех, кто раньше к ней не подходил и даже не приближался.
Зачастую документалистом сегодня становится тот, кто не ощущал себя таковым, становится им поневоле, случайно.
В нашем мире в силу развития средств массовой коммуникации и социальных сетей между различными жанрами и видами стираются грани — например, в Инстаграм популярен такой жанр, как вайн — короткие видео (до 1 минуты), позволяющий снимать ролики и размещать их. Многие этим пользуются для самовыражения, делая короткие художественные и документальные форматы — для этих целей вполне достаточно только мобильного телефона.
— Верно, прекрасный Лапенко снимал сначала вайны, а потом весь свой сериал «Внутри Лапенко» снял на айфон.
— И это — не единственный пример. Короткий формат объективно становится популярным и востребованным из-за того, что такая форма хорошо воспринимается. Знаете, его можно сравнить с какой-то микстурой, которая лучше усваивается в небольших порциях. Плюс, повторюсь, техническая доступность, которая делает это возможным для тех, у кого нет денег на дорогую камеру и прочую технику. Так что, мне кажется, это интересное направление. Скажу больше, и зритель изменился — не каждый сегодня может вытерпеть 30-40 минут или полтора часа документального, да и художественного фильмов. Чем короче, чем динамичнее, а самое главное, чем быстрее ты это делаешь, тем лучше. Потому что, если ты работаешь над фильмом на протяжении 15 лет, это здорово, конечно, но за 15 лет мир вокруг тебя меняется до неузнаваемости. Как сам по себе мир, так и средства выражения — меняется так, что та форма, с которой ты начинал, превращается в какую-то дремучую архаику в тот момент, когда ты свое полотно наконец-то представляешь публике. Так что короткометражка — это еще и очень оперативная форма.
И она действительно популярна. Даже если зайти на разные аккаунты в твиттере и ютьюбе — не обязательно творческих объединений, а взять аккаунты крупнейших СМИ, то будет хорошо видно, что давным-давно произошло сращивание мультимедийного контента, когда нет границ между текстом и видео, нет границ между анимацией, мультипликацией и видео, а иногда — между документалистикой и вымыслом.
И все абсолютно, как западные СМИ, так и наши популярные издания, мультимедийные порталы, очень активно используют такую форму. Поэтому если то-то из молодежи берется за короткий метр, то потенциально у каждого такого произведения есть большая аудитория. Если им удастся с этим фильмом выстрелить, конечно.
— Хорошо, но в то же время чем Вы объясните популярность 2-3 часовых фильмов и программ того же Дудя?
— Одно не отменяет другого. Во-вторых, категория таких длинных форматов довольно узкая. И тех, кого смотрят долго, можно перечислять по пальцам. Еще один пример, который говорит об успехе короткой формы и о том, что за ней будущее, — приложение ТикТок. Там ограничения еще жестче — до 15 секунд. И мы видим, как сумасшедшим образом растет его аудитория — молодая аудитория. Кстати, скажу крамольную вещь: аудитория Дудя — это не молодая аудитория.
— Ну спасибо!
— Как ни печально признавать, но все те, кто еще вчера считался законодателем мод, тем не менее становятся старше. А для аудитории 15-20 лет Дудь — слишком сложный и слишком длинный. И это аудитория ТикТока. К слову, я там недавно зарегистрировался и пытаюсь понять, что это за приложение такое — и вижу, что короткой жанр развивается. Есть не только тупые подпрыгивания и похрюкивания, но и попытки эту документальную или художественную форму свести к 15-60 секундам. Я не говорю, что наш конкурс в эту сторону развивается, я говорю об общей тенденции.
— Назовите, пожалуйста, фильм, который Вам запомнился за годы работы на фестивале?
— Это — первый год, когда я буду пристально участвовать в работе жюри молодёжного конкурса. До того я помогал, консультировал, поэтому мне сложно кого-то назвать. Я очень надеюсь, что формат короткометражки сильно расширит границы и изменит состав участников. Не будет такого, что если фильм, то его авторы — дяденька или тетенька, состоявшиеся журналисты, которые уже что-то в этой жизни сказали. На сей раз хотелось бы увидеть молодых, которые еще ничего не сказали, и таким образом революционизировать формат. А может даже и весь фестиваль…
— А что бы вы хотели увидеть по темам и контенту?
— Я с самого начала говорил, что хотел бы увидеть, как документальный жанр служит не для какой-то абстрактной живописи, а для того, чтобы высвечивать животрепещущие и кровоточащие проблемы современности. Проблемы, которые у всех на слуху, но которые не получают достаточного освещения: в первую очередь, социальные истории: бедность, безработица, несправедливость, экономический кризис, выходы и способы решения этих проблем глазами молодежи. Люди любят установить камеру напротив страшной проблемы, фиксировать ее, а потом нагнетать депрессию. Мне хотелось бы, чтобы у каждой такой истории чувствовался какой-то выход. Впрочем, я не могу подсказывать авторам.
— Вы считаете, что молодежи эта тематика интересна?
— Думаю, да. Молодежь нельзя представить вне общества. И наиболее сознательная молодежь, а я с такой в последнее время часто общаюсь, себя от общества не отделяет. Мы же говорим о международном конкурсе, в котором участвуют республики бывшего Союза и зарубежные страны. Мы следим за трендами ютьюба и видим, что серьезного там очень мало, а жизнь молодежи не всегда такова, и наиболее образованные, неравнодушные и талантливые представители молодежи занимают активную жизненную позицию — и в России, и в Белоруссии, и в Молдове.
— В Белоруссии особенно. Поэтому, может, мы ждем от белорусских участников именно революции контента — в прямом смысле этого слова?
— Я в любом смысле этого слова рад такому контенту — без негативных коннотаций. Мы привыкли, что слово «революция» означает нечто ужасное, но мне хотелось бы, чтобы революции были такими, которые 100 лет назад делали в искусстве наши соотечественники. Чтобы приходили новые авторы, новые творцы, которые бы ставили крупные проблемы универсального характера. Мы видим, что эти проблемы тревожат молодежь абсолютно во всех страхах: Чили, Ливан, США, Франция, Восточная Европа, наша страна. Я уверен, что такие люди есть — другой вопрос, встретим ли мы их среди участников фестиваля?
С Константином Сёминым беседовала Юлия Вербицкая. © Фото. Валерий Леонов
