17 января 1945 года — День освобождения Варшавы от немецко-фашистских захватчиков. Столица Польши была освобождена Красной Армией в результате Варшавско-Познанской наступательной операции.
Далеко не все в России знают, что уже несколько лет в некогда дружественной нам стране этот день не отмечают на официальном уровне. Не стал исключением и наступивший год. Некоторые польские политики даже пытаются протестовать против праздничного салюта, который будет дан в честь 75-летия освобождения Варшавы на Поклонной горе в Москве.
Польские власти не пригласили Президента России на мероприятия, приуроченные к 80-летию начала Второй мировой войны. Не собирались приглашать и на памятные мероприятия, связанные с освобождением узников концентрационного лагеря в Освенциме, находившегося в 60 км от города Краков. Факт освобождения Красной Армией этого лагеря смерти — одного из самых трагичных символов Холокоста, в силу невозможности оспорить, пытались замалчивать. Но последний случай настолько вопиющий, что даже первый польский президент Лех Валенса, которого трудно заподозрить в симпатиях к нашей стране, не удержался и заявил в одном из своих интервью об освобождении Освенцима (Аушвица) 27 января 1945 года именно советскими солдатами, — «Это историческая правда, и никто не изменит её, и если польское правительство хочет создать свой собственный исторический нарратив, это слишком несерьезно».
Мы попросили члена Общественной палаты Калининградской области, кинодокументалиста, продюсера документального фильма «Криптомнезия. Убить прошлое» — о сносе памятников советским воинам в Республике Польша, Андрея Омельченко прокомментировать это неожиданное заявление бывшего главы Польши, а также ответить на несколько вопросов по столь актуальной сегодня теме.
— Трактовка исторических фактов может быть разной. Мало того, что их можно по-своему интерпретировать, или замалчивать – их можно попросту переврать. Чем и занимается немало государств-соседей России. То, что неофициальное лицо пока признает факт освобождения Освенцима советскими войсками, не говорит ровным счетом ничего. Завтра другое, уже официальное лицо может этого и не признать. А послезавтра — потребовать компенсаций за непропорциональное применение силы при освобождении Освенцима и изнасилование красноармейцами двух миллионов полностью невиноватых сотрудников лагеря.
Исторические мифы, эти кадавры, выводимые в инкубаторах всевозможных институтов национальных памятей, могут быть настолько дикими, что сегодня любой услышавший их просто рассмеется. А завтра в них уже могут верить миллионы. Поэтому то, что сказал или не сказал Лех Валенса, не имеет абсолютно никакого значения. Да и вообще: так ли уж важно, что думает о нас большинство поляков, если они способны предать память сотен тысяч людей, спасших их нацию от полного уничтожения, причем, как советских, так и своих, польских солдат? Гораздо важнее, что думаем о себе мы. И чем готовы пожертвовать, отстаивая свою точку зрения.
— В Рунете появился перевод статьи известного польского русиста Анны Разьны «Кто сеет ветер, пожнет бурю», в которой утверждается, что «Признаками польского патриотизма стала русофобия…». Неужели так далеко зашло и конфронтация между политиками наших стран переместилась на уровень межличностного общения между простыми людьми?
— На самом деле эта беспрецедентная ситуация для поляков – людей глубоко религиозных и порядочных, зашла довольно далеко. Упрекать в недостаточной нравственности политиков нет смысла. На тех, кто организует снос памятников пробы негде ставить. А простые поляки в большинстве своём не способны сопротивляться массированной государственной пропаганде. Да и есть ли у них шансы? В кичащейся демократичностью Польше уже приняты и готовятся к принятию такие законы, что выражать свое мнение становится просто опасно. Нужно очень тщательно подбирать слова, если ты не согласен, например, с государственной интерпретацией истории. С инициативой принятия закона о запрете российского взгляда на историю в Польше недавно выступила вице-спикер польского парламента. То-есть, если ты не согласен идти строем, если ты хочешь высказать свое мнение, ты должен очень тщательно подбирать слова. Потому что большой брат следит за тобой везде: на работе, дома, на улице.
Речь уже не идет о митингах, СМИ или научных конференциях. Острожным нужно быть даже в соцсетях. Западные демократии входят в мир какого-то странного электронного концлагеря, где нужно думать как все, иначе будет больно. Тебя накажут, сделают изгоем и отберут детей. Оруэллу такая ситуация даже в голову не пришла бы! Но сейчас все будет страшнее, чем в его романе-антиутопии. Так что – да. Эта конфронтация уже давно на уровне межличностного общения и против переписывания собственной истории выступает довольно ограниченное число поляков.
— В вашем фильме «Криптомнезия. Убить прошлое», который в 2017 году на фестивале «Евразия.DOC» получил Диплом «За противодействие переписыванию истории», рассказано об активной борьбе польской власти с памятниками советским воинам. Сейчас, спустя два года, что-то поменялось в этом плане?
— Ситуация с памятниками, как и с предательством своего прошлого может поменяться только в том случае, если Польша перестанет предавать свое настоящее и будущее. И начнет во внешней политике, наконец, думать хотя бы о своей выгоде. Оскорблять соседа плохо, а рассчитывать на компенсации за мифы не стоит. Россия достаточно сильная и уважаемая страна и не будет платить за наветы.
Схожей точки зрения придерживается и Анна Разьны, поделившаяся в вышеупомянутой статье своими мыслями: «Польские атлантисты в ущерб собственной стране решили претворять в жизнь глобальные интересы трансатлантических игроков… Недружественные шаги в отношении Российского государства не были подвергнуты серьезному политическому анализу или моральной оценке, напротив, их признали положительными и патриотическими».
В такой парадигме патриотизм из нравственной категории, связанной с любовью к Родине, превращается, согласно известному выражению английского поэта Самуэля Джонсона, в «последнее прибежище негодяя».
