В начале ноября в Москве состоялась встреча лидеров России и Туркменистана. На фоне громкой борьбы кандидатов на президентский пост в США, трагических событий в Сирии и уже мозолящих глаз событий на Украине, приезд президента Бердымухамедова в Москву не стал главной темой российских СМИ. Да и главные переговорщики не стремились к публичности.
Владимир Путин, перед телекамерами обращаясь к своему туркменскому коллеге, анонсировал переговоры следующими словами — «В начале беседы, которую мы договорились с вами провести совсем в узком составе, с глазу на глаз…». Тем самым давая понять журналистам, что о содержании встречи они узнают с небольшой задержкой.
Так о чём же договорились первые лица России и Туркменистана?
Очевидно, что с момента последней подобной встречи, состоявшейся почти пять лет назад, между нашими странами накопилось немало вопросов, для решения которых требуется приложить серьёзные усилия с обеих сторон.
За 25 лет своей независимости Туркменистан никак не интегрировался ни в СНГ, ни в какие-то другие постсоветские экономические и политические союзы. Его политика носит ярко выраженный изоляционистский характер.
Отсутствие единых подходов в некогда общей для советских республик политике и, особенно, экономике, привело к конфликту интересов наших стран. В первую очередь это касается рынка энергоресурсов.
Можно даже говорить о «газовом конфликте», получившем своё развитие в последние годы.
Туркменистан, обладая богатыми газовыми месторождениями, не имеет возможности прямых поставок добытого газа на самый ёмкий рынок Европы. Сеть существующих транзитных газопроводов на Запад, в силу своего географического положения, контролирует Россия.
Прокладку трубы по дну Каспийского моря, при незаинтересованности России, блокирует Иран, резон которого — наращивание собственного экспорта в Европу. По этой же причине Иран блокирует строительство нового туркменского газопровода через свою территорию в обход России.
Кроме того, строительство трансконтинентального газопровода это весьма дорогое удовольствие. А с учетом крайней нестабильной и даже взрывоопасной обстановки в Ближневосточном регионе, через который планируется маршрут альтернативного газопровода, инвесторы вряд ли будут рисковать своими активами.
Единственным крупным прямым покупателем для Туркмении является Китай, имеющий репутацию очень жесткого бизнес-партнёра. С учетом его монопольного положения, как импортера туркменского газа, и общей тенденции снижения цен на голубое топливо, молодое среднеазиатское государство попало в тяжелую ситуацию.
На помощь пришла Россия. Предвосхищая события, несколько лет назад
российский «Газпром», не имея недостатка в добываемом сырье, предложил контракт по закупке излишков туркменского газа.
Сделано это было с целью стабилизации рынка энергоносителей и предотвращения снижения цен на газ в свете спекуляций на тему строительства нового азиатско-европейского газопровода.
Россия стала основным покупателем туркменского природного газа и занимала это положение вплоть до экономического кризиса 2008 года.
Конфронтация между туркменской и российской сторонами началась после того, как Туркменистан, видимо ещё по советской привычке, начал требовать от России большего, явно противоречащего экономической целесообразности.
Неоднократные повышения Туркменией цен на свой газ, по большому счету ненужный России, стали всё больше походить на элементы политического шантажа.
Закончилось тем, что «Газпром» официально уведомил «Туркменгаз» о досрочном прекращении договора купли-продажи туркменского газа с 1 января 2016 года.
Вероятно, последствия этого решения и стали главным побудительным мотивом к приезду президента Бердымухамедова в Москву и его встречи с Владимиром Путиным.
Закрытость переговоров и проведение их в «информационной тени» могут говорить о готовности сторон к явным компромиссам,
не предполагающим победных реляций переговорщиков перед фотообъективами журналистов.
Скорее всего, компромисс России будет лежать в экономической плоскости, и тогда вскоре мы услышим о возобновлении закупок туркменского газа.
Компромисс Туркменистана будет носить политический окрас. Его видимым проявлением может стать вступление бывшей союзной республики в одно из постсоветских экономических и/или политических объединений, например, в Евразийский экономический союз.
Всё это укладывается в геополитику России, направленную, в данном случае, на решение трёх основных задач:
1. Повышение эффективности интеграционных процессов на постсоветском пространстве к взаимной выгоде всех участников;
2. С учетом всё более явного «разворота» России на восток, — развитие транспортно-логистического коридора Север-Юг;
3. Противостояние исламистской террористической угрозе с юга.
До последнего времени Туркменистан представлял собой явную брешь в обеспечении безопасности Среднеазиатского, Прикаспийского регионов, да и СНГ в целом.
Возможно в ближайшее время эта брешь будет закрыта. Тем более, что само руководство светского Туркменистана в этом кровно заинтересовано.
