Мы встретились с известным российским журналистом, политологом и телеведущим Виталием Третьяковым. В прошлом профессор факультета международной журналистики МГИМО, в 2008 году он организовал и возглавил Высшую школу (факультет) телевидения МГУ им. М. В. Ломоносова. Должность декана Виталий Товиевич совмещает с чтением для студентов курса теории и практики журналистики.
— Что Вы думаете по поводу сегодняшних учебных программ и преподавания в целом на факультетах журналистики в российских ВУЗах? Не кажется ли Вам, что сегодняшние выпускники журфаков, если можно так выразиться, «западно-ориентированные»?
— Мне известны все факультеты журналистики, от от Владивостока — до Калининграда. Я был во всех всех университетах, которые сейчас называются Федеральными — в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Красноярске, Якутске… Только что вернулся из Казани, там очень хороший университет, ну и журфак, соответственно.
По моим наблюдениям, действительно, на большинстве журфаков почти все преподаватели сегодня учат студентов по западным концепциям журналистики, которые не отражают ни теоретических основ журналистики абсолютно правильно, ни практическую их реализацию в СМИ западных стран или России.
Я на это всегда обращаю внимание своих студентов, и именно по этой причине иначе читаю курс теории и практики журналистики.
Я им говорю, —
вы должны изучать реальную журналистику, а не ту «идеальную», которую кто-то описал и которая якобы есть на Западе. Её нет, это неправда!
Это опровергается и многочисленными скандалами в западной прессе, особенно в последние годы. Сами себя начинают разоблачать…
Здесь вспоминается марксистско-ленинская теория журналистики, которая многое правильно описывает. Другое дело, что она реализовывалась не так, как концептуально была описана, но не буду вдаваться в детали… Так вот, один из главных известных догматов — партийность печати. Я говорю студентам, — буржуазная печать, служа капиталу, говорит что свободна и независима, но скрывает свою партийность, а мы — не скрываем, и нам это ставится в упрёк. Здесь Ленин честнее, его теория печати честнее.
В своём курсе по журналистике, также как и в своём учебнике, я говорю студентам, — вы должны знать все концепции. В принципе каждая из них определенную сторону журналистики описывает правильно. Но если вы будете основываться только на одной, то у вас будет искаженный взгляд.
Соответственно, кто будет неправ, если вам сказали, что в западной газете нет цензуры, можно писать всё что угодно, что хочу, то и пишу? А Вы столкнулись с тем, что на пятый день вашу статью зарубили и вы поняли, что абсолютно по цензурным соображениям. И у вас будет, то, что сейчас называется — когнитивный диссонанс. В учебнике, по которому вас учили, написано одно, а в жизни другое. Кто виноват?.. Я считаю, что преподаватели. Почему некоторые из них до сих пор преподают я разбирать не буду.
Раньше бодро учили марксистско-ленинской теории печати или средств массовой информации, а теперь также бодро, с тем же пылом учат антимарксистской, антиленинской.
Да, проблема существует. И пока она не решена, студенческая молодежь впитывает — там свобода слова, а у нас нет никакой свободы слова, там можно писать всё что угодно, всё что думаешь, а у нас этого нельзя. Естественно, что если там свобода и всё можно, то там лучше. Вот это создает ту интенцию, на которую вы намекаете в своём вопросе.
— Особенностью журфака МГУ и Вашего факультета, является, в частности, то, что в отличие от других ВУЗов у вас при поступлении есть «творческий конкурс» для абитуриентов. Нивелирует ли это хоть как-то те негативные моменты, которые, как считают многие, присуще системе ЕГЭ?
— Действительно, и на журфаке творческий конкурс есть, и у нас. Мы сразу, как только создали факультет, ввели его по понятным причинам. Надеемся, с назначением нового министра образования, нивелировать недостатки нынешней системы можно.
Но по настоящему исправить все недочеты предшествовавшей реформы образования можно только полным прекращением этой реформы
и, в значительной степени, возвращением к классической форме образования и школьного и высшего, которая, между прочим, была в Советском Союзе и дала нам замечательные плоды.
Понятное дело, что творческий конкурс на такого рода факультетах нужен, это совершенно очевидно. Это очевидно нам, а вот министерству в предшествующих его всех вариациях, кадровых составах, это приходилось доказывать. До абсурда это дошло в очевидно творческих профессиях. Там, всяким «гнесинкам», консерваториям, балетным училищам давали директивы, что будете обучать балету с 15 лет. Это же не я придумал, это же было! Когда реформаторы так мыслят, о чём с ними можно говорить? Это бессмысленно.
Поэтому
ЕГЭ плох сам по себе, не как «единая» система, а как кнопочная система, вырабатывающая методы подготовки натаскиванием на выбирание из трёх ответов одного правильного.
Полностью он не подконтролен ВУЗу, с какими балами пришли абитуриенты, мы эти балы воспринимаем как данность и ничего не можем изменить. Если они больше у кого-то, но он глупее, я ж не могу на основании того, что проведу творческий конкурс, их уменьшить. Но как дополнительный экзамен, который позволяет всё-таки выявлять людей, допустим, очевидно неспособных к публичной, творческой, дискуссионной деятельности, такой конкурс, естественно, помогает. Он помогает отделить невежд от, собственно, знающих людей, что и проверяется в ходе этого устного собеседования, тем более когда есть ещё письменная работа…
Творческий конкурс просто необходим. Я бы сделал его ещё более творческим в смысле меньшей формализованности, но этого опять же не позволяют все эти реформы образования. Просто приведу пример, что имею ввиду. Составляя Положение о творческом конкурсе на вступительном экзамене, я должен по закону основываться на школьной программе и не выходить за её пределы. Потому что поступая в ВУЗ, все школьники должны быть равны, их можно проверять на то, что они изучают в школе. Но в школе телевидение не изучают, соответственно я не могу проверить их знания телевидения формально… Поэтому приходится изворачиваться.
На основе школьной литературной программы даём письменную часть задания типа такого:
«Напишите набросок ток-шоу об отношениях между мужчиной и женщиной на примере произведения «Герой нашего времени».
За уши притягиваем…
Другой момент, — платные отделения. В любой ВУЗ сейчас поступить довольно легко, при этом отсутствие определенных знаний — не проблема, если у родителей есть соответствующая сумма. В этом смысле все экзамены отчасти обесценились. Творческий, не творческий — отсекаешь тех кто уж совсем не может учиться в Московском университете, на нашем факультете.
С другой стороны, понимаешь, что перед тобой выпускники школы, молодые, многие зажаты и не могут полностью раскрыться. Но мы готовим к работе как в кадре, так и за кадром.
Курс актерского мастерства, сценического движение, сценической речи у нас далеко не самый большой. И прививаемые на нём навыки не всем нужны. Если человек собирается быть режиссером или оператором, он теоретически это должен знать, но не практически. Говорит ли режиссер складно или нескладно, матом или не матом, это не важно. Это важно тому, кто в кадре. Поэтому
мы всегда имеем в виду, что если абитуриент хочет быть телеведущим, но явно не подходит — не телегеничен, речь плохая и прочее, это не значит, что мы его на этом основании отсекаем. Он может быть прекрасным оператором или сценаристом, режиссером или продюсером.
Так что, нечего здесь дискутировать, творческий конкурс нужен! Если специалисты говорят, что для того чтобы воспитать мастера балета нужно заниматься с одного года, значит нужно с одного года, если с 3-х лет — значит с 3-х. И людям из министерства образования вообще нечего лезть в эту тему. Каким творческий конкурс по программе должен быть, вот здесь мы решили, те кто этим занимается, так министерство и должно его принимать. Нечего тут и обсуждать. Но обсуждения эти постоянно и навязчиво происходят.
— Вы общаетесь с зарубежными коллегами… В мире есть такое понятие как «российская журналистика»?
— Я читаю курс теории и практики современной журналистики, опираясь, в первую очередь, на отечественный материал…
Вот-вот выйдет новое сильно обновленное издание моего учебника «Как стать знаменитым журналистом». В нём обо всём этом написано. Слава Богу, я уже много живу, много работал и много что на сей счет сказал, особенно в МГИМО, поскольку там факультет «международной» журналистики.
Я всегда говорил, что в мире существует всего пять великих школ журналистики:
— Французская. Это своя журналистская школа, с великими именами, с грандиозными событиями, с огромным вкладом в мировую журналистику;
— Немецкая;
— Бесспорно, Англо-саксонская — английская и её ответвление — американская (не американская и английская, а «англо-саксонская»);
— Итальянская. Вообще, выход первой газеты Италия оспаривает у Австрии. Во всяком случае, название «газета», как известно, произошло от мелкой монеты — итальянское слово. Но по поводу итальянской журналистики у меня сомнения — отличается ли она какой-то особой спецификой от французской?;
— Русская, включая советский период. С выдающимися именами, с выдающимися текстами, событиями… Она в немалой степени идеологизирована, но идеологизация есть всегда и повсюду, а в некоторые моменты истории особенно сильная.
Итак, не англо-саксонская журналистика выдающаяся и всё остальное, но пять великих журналистских школ мира. Я беру евро-атлантическую цивилизацию, в которую Россия, хотя на правах особого субстанционного субъекта, но входит.
Китайскую и японскую журналистику я не знаю, хотя много и с китайскими, а еще больше с японскими журналистами общался. В свое время они постоянно брали у меня интервью, я бывал в редакциях их газет, на телеканалах. Но в Америке, Англии, Франции, Германии я бывал гораздо чаще. Не беру арабскую журналистику, не знаю её в этих пределах.
Говорю студентам — вы вступаете в одну из великих журналистик мира. Что тут нужно ещё доказывать?
Вы должны ощущать себя как представители великой русской журналистики.
Только вы еще маленькие журналисты внутри неё, но за вами гигантская традиция, великие имена. Кстати, спрашиваю, — кто самый известный за пределами России журналист? Называют из нынешних телезвезд, говорят — Познер. Я отвечаю, — ну выйдете на улицы Лондона, Нью-Йорка и спросите — кто такой Познер? Что они там вам скажут? А спросите — кто такой Ленин? Ленин — самый известный!
Другое дело что Ленин приобрел известность тоже как политик, а не как журналист. Но он всегда называл себя журналистом, чаще публицистом. «Журналист» — писал во всяких анкетах. Работал, издавал и редактировал газеты, журналы, писал статьи как журналист, иногда даже, в исключительных случаях, почти репортажного плана. Только интервью не брал, всё остальное ему в журналистике известно. Говорю, — представляете, журналист, как он сам себя называл, работал в этой сфере, а потом ещё и к власти пришел, в том числе с помощью журналистики. То есть Ленин вполне адекватно, в духе медиакратии оценивал значение СМИ в политике — российскую партию нужно строить вокруг общероссийской газеты и так далее.
Есть ещё такие журналисты, которые известны всему миру? Это просто один из примеров. Уж не говоря о том, что у нас
великие писатели XIX, первой половины XX-го века в основном все работали в журналистике. А у нас великих писателей хватит на 100 остальных стран.
Каждый был либо редактором, либо издателем, либо журналистом, постоянно пишущим в газету. Например, Булгаков, тот же Зощенко, Олеша, да и все остальные. Пушкин издавал журнал и газету. Вот Лермонтов по молодости лет, исключение. Толстой как журналист работал, Достоевский с братом были издателями и публицистами газетными, Некрасов издавал… Да любой крупный русский писатель, а некрупные тем более. С такими именами, вы представляете… Вы вошли в великую русскую журналистику, в одну из пяти величайших журналистик мира! Вот мой ответ.
— Спасибо за обстоятельные ответы! Желаем Вам здоровья и способных учеников.
— Спасибо!
С Виталием Третьяковым беседовал Валерий Леонов. © Фото. Валерий Леонов, 2016
